Один странствующий суфийский мастер, пересекая высокие горы, где никогда не ступала нога человека, повстречался с людоедом исполинских размеров.
— Я тебя съем,— сказал великан суфию. Но суфий на это ответил:
— Прекрасно, съешь меня, если сможешь, но должен тебя предупредить, что я тебя одолею, ибо я бесконечно могущественней, чем ты думаешь.
— Вздор,— взревело чудовище,— ты всего лишь суфийский мастер, погруженный в духовные науки. Ты не сможешь одолеть меня потому, что я полагаюсь на свою грубую силу и я в 30 раз больше тебя.
— Что ж, давай померяемся силами,— предложил суфий,— возьми этот камень и сожми его так, чтобы из него потекла вода.
С этими словами он протянул великану обломок скалы. Великан изо всей силы сдавил камень, но воду из него выдавить не смог. — Это невозможно,— сказал он,— потому что в этом камне нет воды. Попробуй-ка сам.
К тому времени над землей сгустились сумерки, и мастер, воспользовавшись темнотой, незаметно достал из кармана яйцо и вместе с камнем сжал его в кулаке прямо над ладонью людоеда. Почувствовав текущую на ладонь жидкость, великан был изумлен: людей часто изумляют вещи, которым они не могут дать объяснения, и к таким вещам они начинают относиться с гораздо большим почтением, чем того требуют их собственные интересы.
— Я должен обдумать это,— сказал великан.— Пойдем, переночуешь сегодня в моей пещере.
Великан привел суфия в огромную пещеру, напоминавшую пещеру Аладдина обилием всякого рода вещей — всем, что осталось от несметного количества жертв прожорливого гиганта.
— Ложись возле меня и спи,— сказал людоед,— а утром мы продолжим наше состязание.
Затем он улегся и тут же заснул. Почувствовав что-то неладное, мастер тихо поднялся, соорудил из тряпок, валявшихся на полу, подобие спящего человека, а сам устроился поодаль на безопасном месте. Только он прилег, людоед проснулся. Схватив огромную дубину, с дерево величиной, он изо всех сил семь раз ударил по пустому ложу, затем снова улегся и уснул. Мастер вернулся на свою постель и сонным голосом позвал людоеда:
— Эй, людоед! В твоей пещере удобно, но меня только что семь раз укусил какой-то комар. Ты должен что-нибудь с ним сделать.
Эти слова так потрясли и испугали великана, что он не решился больше напасть на суфия. Ведь если человека семь раз ударили изо всех сил дубиной величиной с дерево, то он… Утром людоед кинул под ноги суфию целую бычью шкуру и сказал:
— Принеси воды, надо заварить к завтраку чаю. Вместо того чтобы взять шкуру (которую он вряд ли сумел бы поднять), мастер направился к ручью, протекавшему поблизости, и стал рыть от него небольшую канавку в направлении пещеры. Между тем жажда так одолела людоеда, что, не в силах больше ждать, он крикнул суфию:
— Почему ты не несешь воду?
— Терпение, мой друг, я сейчас подведу ключевую воду прямо к твоей пещере, чтобы тебе не пришлось больше таскаться с этой бычьей шкурой.
Но людоед не мог больше терпеть. Схватив шкуру, он в несколько прыжков оказался у источника и набрал воды сам. Когда чай был готов и людоед утолил жажду огромным количеством воды, ум его несколько прояснился, и он сказал суфию: — Если ты и впрямь сильный, как ты мне показал, то почему же тогда ты не смог прорыть канал быстрее и рыл его в час по чайной ложке?
— Потому,— ответил мастер,— что никакое дело не может быть сделано должным образом без минимальной затраты усилий. Определенные усилия требуются для всего. Вот и я затратил минимум усилий, необходимый для рытья канала. К тому же я знаю, что ты — существо, настолько привязанное к своим привычкам, что все равно всегда будешь пользоваться бычьей шкурой.
Примечание Идрис Шаха. Эту историю можно часто слышать в чайханах Центральной Азии. Она очень напоминает европейские народные сказки средних веков. Настоящий вариант ее взят из Маджла — дервишской коллекции, впервые записанной Никаяти в XI столетии, как сообщается в конце манускрипта. Но в том виде, в каком история приводится здесь, она датируется XVII веком.