Ученик одного багдадского суфия, находясь в караван сарае, случайно услыхал беседу двух незнакомцев, из которой понял, что один из них Ангел Смерти.
— В течение следующих трех недель я собираюсь посетить трех людей в этом городе,- сказал Ангел Смерти своему собеседнику.
Ученик был так напуган, что, стараясь оставаться незамеченным, даже затаил дыхание и просидел в своем углу не шелохнувшись, пока Ангел и его спутник не ушли. Затем он стал усиленно размышлять, как избежать возможной встречи со смертью, и пришел наконец к выводу, что, если он покинет Багдад, Ангел не сможет его забрать. Ни секунды не медля, ученик одолжил самого быстрого коня, которого только смог найти, и вихрем помчался по направлению к Самарканду, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Между тем Ангел Смерти встретился с суфийским учителем, и они разговорились о разных людях.
— А где ваш ученик такой-то?- спросил Ангел.
— Он должен быть где-то рядом, возможно, в караван-сарае, проводит время в созерцании,- ответил суфий.
— Странно, весьма странно,- сказал Ангел,- потому что он тоже в моем списке. И здесь написано, что я смогу его взять в течение четырех недель в Самарканде и нигде больше.
Примечание Идрис Шаха. Рассказ о смерти в этой обработке взят из Хихайат-и-Никшия («Сказания, единые по смыслу»), Это сказание вошло в фольклор Среднего Востока и поныне пользуется всеобщей любовью. Его автор — великий суфий Фудайл Ибн Айад, который первую половину своей жизни был разбойником. Он умер в начале IX века. Согласно суфийскому преданию, подтвержденному историческими материалами, Гарун аль-Рашид, халиф Багдада, старался собрать при своем дворе «все знания». Различные суфии жили под его покровительством, но ни одного из них всемогущий монарх не мог заставить служить себе. Суфийские истории повествуют, как Гарун и его визирь посетили Мекку специально для того, чтобы увидеть Фудайла, который сказал при встрече:
— Повелитель правоверных! Я боюсь, что твое миловидное лицо может оказаться в аду.
Гарун спросил мудреца:
— Знаешь ли ты человека, достигшего большего отречения, чем ты?
Фудайл ответил:
— Твое отречение больше моего. Я могу отречься от обычного мира, а ты отрекаешься от чего-то более великого — от вечных ценностей.
Фудайл объяснил халифу, что власть над самим собой лучше тысячелетней власти над другими.
Фудайл:
Мудрец будущей жизни — знание его сокрыто, а мудрец этого мира — знание его распространено. Следуйте за постигшим будущую жизнь и остерегайтесь постигшего эту жизнь и не водитесь с ним. Поистине, вовлечет он вас в смуту самоослеплением своим и пустословием. Притязания его — знание без дела и дело без искренности.
«Что вы думаете о человеке, у которого в рукаве финики и который потом садится на краю отхожего места и бросает туда финик за фиником?» — Ответили: «Это безумный!» Фудайл сказал: «А тот, кто бросает в чрево свое, пока не наполнит его, еще безумнее. Ибо то отхожее место наполняется из этого».
Люди добродетельны до тех пор, пока не увидели своей добродетели.
Кто ищет брата без греха, тот останется без брата.
Всякий раз, когда кто-нибудь проклинает верховое животное, оно говорит: «Аминь! Да будет проклятье на том из нас обоих, кто более непокорен Богу!».
Два свойства делают сердце жестоким — обилие речей и обилие пищи.
Мне приятнее поклясться в том, что я — лицемер, чем клясться, что я не лицемер.
Бог собрал все зло в одном доме, сделав ключом от него любовь к миру, и собрал в одном доме все добро, сделав ключом от него отреченье от мира.
Когда наступает ночь, я радуюсь тому, что приходит мое уединение с Истиной без разъединения, и когда брезжит утро, печалюсь от отвращения к созерцанию людей: не надо, чтобы они приходили и смущали меня в этом уединении.